A King in New York (1957)

"Король в Нью-Йорке" (A King in New York) - фильм, в котором Чарльз Чаплин сыграл свою последнюю главную роль - вышел на экраны в этот день 60 лет назад. Из-за опального положения Чаплина в Америке, а также из-за явной сатиры на американское общество того времени фильм не демонстрировался в США до 1972 года.

Ниже несколько цитат о съемках фильма из книги Джерри Эпстайна, ассистента и близкого друга Чаплина, работавшего с ним над его последними фильмами, начиная с "Огней рампы":

Работая в Шеппертоне [студия, где снимался "Король в Нью-Йорке"], Чарли ощущал себя чужаком. Он привык работать на собственной студии, привык к своему персоналу: офис-менеджеру, привратнику, даже студийному коту - всем тем, кто создавал в студии Чаплина в Голливуде уютную обстановку. Здесь я был единственным знакомым ему лицом. Весна и лето 1956-го выдались очень холодными (один день в июле реально шел снег), а в Шеппертон Студиос, казалось, было еще холоднее. Съемки "Огней рампы" проходили в жизнерадостной атмосфере; на съемках "Короля в Нью-Йорке" атмосфера была холодной и напряженной. В Шеппертоне не было души. Мы все ощущали себя в изгнании.
В Голливуде, если Чарли вдруг приходила в голову спонтанная шутка и ему требовалась для нее связка бутафорских сосисок, реквизиторы в лепешку бы расшиблись, чтобы изготовить их. В Шеппертоне ответ был всегда один: "Но их же не было в списке реквизита!" И на том дело заканчивалось. Это приводило Чарли в бешенство. "Если бы в Голливуде, - говорил он, - я в последнюю минуту потребовал Эйфелеву башню, мне тут же предоставили бы три башни разных размеров на выбор".
Однажды Чарли переставил стул на съемочной площадке так, как ему больше нравилось. И тут вдруг была объявлена забастовка. Чарли объяснили, что, переставляя стул, он отбирает работу у реквизитора. "Здесь нельзя этого делать. Если вам нужно подвинуть стул, попросите об этом реквизитора".
- Они убивают курицу, несущую золотые яйца, - повторял мне Чарли. <...>

Наш французский кинооператор Жорж Периналь считался одним из лучших; он снимал такую классику, как "Миллион" Рене Клэра. Но до чего же он был медлительным! Патока могла считаться быстрой по сравнению с Периналем. Даже вышивание Уны двигалось быстрее. Ожидая, когда же он объявит, что готов к съемкам, Чарли каждый раз начинал закипать. Даже во время съемок Чарли замечал, как тот возится на заднем плане, улучшая освещение. Это доводило его до ручки.
Наконец, он не выдержал.
- Зажгите весь свет! - заорал он. - Мне нужно играть! Плевать я хотел на ваши художественные эффекты! Это комедия! Нам нужен свет! К тому же, люди пойдут в кино, чтобы увидеть Чарли Чаплина, а не ваше чертово освещение!
Но пока Чарли полыхал от ярости, Периналь, как Неро, невозмутимо продолжал копошиться дальше. <...>

В одной из сцен фильма Чарли в отеле подглядывает в другой номер через замочную скважину ванной комнаты. Там он видит, как Доун Аддамс принимает ванну, и так возбуждается, что делает колесо и приземляется в собственную ванну. Мы сделали несколько дублей. Чарли всё посматривал на меня и следил за моей реакцией. Но мне казалось, что трюк не удался.
Он начал раздражаться.
- Найди себе другого актера, - воскликнул он. - Это лучшее, на что я способен.
Он повторил кувырок еще раз, чтобы угодить мне. На этот раз при падении в ванну он крепко ударился об нее головой.
Раздался громкий треск. Можно было услышать, как булавка упадет на пол, пока он лежал неподвижно. У меня внутри всё оборвалось. Это была моя вина. Я убил Чарли Чаплина! А затем он поднялся, потер голову и сказал:
- Ну всё. Удачно или неудачно, оставляем как есть.
К счастью, получилось удачно. Я вздохнул с облегчением.

***

Я гордился Чарли. Вляпавшись в политические неприятности из-за своих так называемых "коммунистических наклонностей", он оказался в изгнании. Но вместо того, чтобы пойти по легкому пути и снять какую-нибудь беспроигрышную комедию, он снова был в авангарде битвы и показывал нос критикам, снимая фильм с сильным полтитическим подтекстом. В то время Чарли был единственным кинорежиссером, у которого хватило пороху так откровенно обличать маккартизм. <...>

Отзывы [на фильм] были в целом положительными. Дж. Б. Пристли писал: "Мне кажется, Чаплину удалось провернуть кое-что очень сложное - совсем как в "Новых временах" и "Великом диктаторе". Он превратил клоунаду в фильме в социальную сатиру и критику, не потеряв своей удивительной способности смешить нас".
Чарли дал интервью лондонской газете Observer. "Мой фильм не политический. Это сатира, - сказал он. - Дело клоуна - высмеивать". Потом он добавил: "Это мой самый бунтарский фильм. Я отказываюсь быть частью этой умирающей цивилизации, о которой они говорят"...
Однако в целом британская публика не понимала в полной мере, что из себя представляет маккартизм и чем занимается Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности. Должным образом фильм смог быть оценен лишь в 1970-х, когда он был впервые показан в Америке. Молодежь подивилась тому, насколько этот фильм был смелым. Он не показался им спорным, а только смешным. Чарли просто опередил свое время лет на двадцать.

(Epstein J. Remembering Charlie: A Pictorial Biography. New York : Doubleday, 1989. P. 129, 137, 139-140, 145)